Неточные совпадения
Смутное сознание той ясности, в которую были приведены его дела, смутное
воспоминание о дружбе и лести Серпуховского, считавшего его нужным человеком, и, главное, ожидание свидания — всё соединялось в
общее впечатление радостного чувства жизни. Чувство это было так сильно, что он невольно улыбался. Он спустил ноги, заложил одну на колено другой и, взяв ее в руку, ощупал упругую икру ноги, зашибленной вчера при падении, и, откинувшись назад, вздохнул несколько раз всею грудью.
Я забывал, что мертвое тело, которое лежало предо мною и на которое я бессмысленно смотрел, как на предмет, не имеющий ничего
общего с моими
воспоминаниями, была она.
В каждом
воспоминании того времени, отдельном и
общем, везде на первом плане он с своими отроческими чертами, с своей любовью ко мне.
Теперь все это уже «дела минувших дней» и «преданья старины», хотя и не глубокой, но предания эти нет нужды торопиться забывать, несмотря на баснословный склад легенды и эпический характер ее главного героя. Собственное имя Левши, подобно именам многих величайших гениев, навсегда утрачено для потомства; но как олицетворенный народною фантазиею миф он интересен, а его похождения могут служить
воспоминанием эпохи,
общий дух которой схвачен метко и верно.
Д. Д. Благого и И. А. Кубасова, 1934, стр. 151) и продолжал: «Может быть, я делаю нескромность, внося в мои
воспоминания задушевный голос нашего поэта, но он так верно высказывает наши
общие чувства, что эта нескромность мне простится».]
Происходило ли это оттого, что прозаические
воспоминания детства — линейка, простыня, капризничанье — были еще слишком свежи в памяти, или от отвращения, которое имеют очень молодые люди ко всему домашнему, или от
общей людской слабости, встречая на первом пути хорошее и прекрасное, обходить его, говоря себе: «Э! еще такого я много встречу в жизни», — но только Володя еще до сих пор не смотрел на Катеньку, как на женщину.
—
Воспоминание о пропитанных вонью гостиницах, об вечном гвалте, несущемся из
общей столовой и из биллиардной, о нечесаных и немытых половых, об репетициях среди царствующих на сцене сумерек, среди полотняных, раскрашенных кулис, до которых дотронуться гнусно, на сквозном ветру, на сырости…
Он сравнивал себя тогдашнего и себя настоящего; ничего не было
общего, кроме нити
воспоминаний, связывавших эти два разные лица.
Наша беседа с Н. В. Васильевым началась с
воспоминаний о воронежском сезоне, а потом стала
общей. Особенно много знал о Воронеже старший, бывший в то время приказчиком в книжном магазине и имевший большое знакомство. Во время арестов в 1880 году книжный магазин закрыла полиция, а Назарушку вместе с его хозяином выслали на родину.
Яков Львович, желая при встрече государя доставить ему по возможности приятное
воспоминание о чувствах дворян, был озабочен, чем бы вызвать у императора милостивое одобрение, которое всецело бы должно было принадлежать дворянству, а не всем тем, кого в
общей массе представит губернатор?
Может быть, я идеализирую своего старого друга, может быть, я не знал других сторон его жизни, но это уже
общий удел всех
воспоминаний детства… Лично я вспоминаю о Николае Матвеиче с чувством глубокой благодарности.
Но вместе с этим говорят нам, что «это, однако же, не отдельные лица, а
общие типы»; после такой фразы было бы излишне доказывать, что самое определенное, наилучшим образом обрисованное лицо остается в поэтическом произведении только
общим, неопределенно очерченным абрисом, которому живая определенная индивидуальность придается только воображением (собственно говоря,
воспоминаниями) читателя.
Уж и по самой своей незаконченности, неопределенности, именно по тому самому, что обыкновенно оно только «
общее место», а не живой индивидуальный образ или событие, произведение искусства особенно способно вызывать наши
воспоминания.
То же самое и с патриотизмом: мы более сочувствуем своему отечеству, потому что более знаем его нужды, лучше можем судить о его положении, сильнее связаны с ним
воспоминаниями общих интересов и стремлений и, наконец, — чувствуем себя более способными быть полезными для него, нежели для другой страны.
Он продолжал перебирать отрывочные и бессвязные
воспоминания, припоминая сотни мелких подробностей, путался в них и не мог понять, что именно в них
общего и важного.
Воспоминания мои будут не столько
воспоминания об
общей голодовке 1840 года, сколько частные заметки о том, что случалось голодною зимою этого года в нашей деревеньке и по соседству.
Мне не спится по ночам. Вытягивающая повязка на ноге мешает шевельнуться,
воспоминание опять и опять рисует недавнюю картину. За стеною, в
общей палате, слышен чей-то глухой кашель, из рукомойника звонко и мерно капает вода в таз. Я лежу на спине, смотрю, как по потолку ходят тени от мерцающего ночника, — и хочется горько плакать. Были силы, была любовь. А жизнь прошла даром, и смерть приближается, — такая же бессмысленная и бесплодная… Да, но какое я право имел ждать лучшей и более славной смерти?
Но почти все остальное, что есть в этой казанской трети романа, извлечено было из личных
воспоминаний, и, в
общем, ход развития героя сходен с тем, через что и я проходил.
От каждого человека, которого мы знали не слишком близко, остается в памяти одно центральное
воспоминание, в котором, как в фокусе, концентрируется
общее впечатление от этого человека.
Даже в самые яркие весенние дни он кажется покрытым густою тенью, а в светлые, лунные ночи, когда деревья и обывательские домишки, слившись в одну сплошную тень, погружены в тихий сон, он один как-то нелепо и некстати, давящим камнем высится над скромным пейзажем, портит
общую гармонию и не спит, точно не может отделаться от тяжелых
воспоминаний о прошлых, непрощённых грехах.
Это была краска стыда от
воспоминания о том, что несколько месяцев тому назад он отшатнулся от того же фон Зеемана, называл его отсталым обскурантом и вместе со своими недостойными товарищами глумился над ним, над его трусостью, эгоизмом, нерешительностью принести в жертву свои личные интересы пресловутому
общему делу.
Воспоминания были не полны и отрывочны, но в
общем он сознавал лишь одно, что он в первый раз изменил своей жене.
Взгляд на"Жертву вечернюю"как на порнографический роман, судя по всему, глубоко уязвил Боборыкина. Во всяком случае, в своих"
Воспоминаниях"он неоднократно возвращался к этому вопросу, доказывая, что"замысел"Жертвы вечерней"не имел ничего
общего с порнографической литературой, а содержал в себе горький урок и беспощадное изображение пустоты светской жизни, которая и доводит мою героиню до полного нравственного банкротства"(
Воспоминания, т. 1, с. 457).
С своей стороны m-lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в
общий разговор
воспоминаний.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя
воспоминания их были
общие.